Британская школа культурных исследований массовой коммуникации. Британские культурные исследования. Эскиз истории дисциплины
«Культурные исследования», в основе которых лежат работы авторов, принадлежащих Британской школе культурных исследований (1), являются одним из самых влиятельных направлений современного гуманитарного знания. Начав в качестве явных научных маргиналов (сторонников Стюарта Холла первое время даже не допускали к преподаванию в более консервативных университетах), сторонники Бирмингемской школы в настоящее время полностью признаны академическим сообществом, а «культурные исследования» приобрели статус самостоятельной научной дисциплины. За последние тридцать лет «cultural studies» из маргинального научного направления, развиваемого в Бирмингемском университете, превратились в один из мейнстримов современного обществознания и породили несколько новых направлений, таких, как «subaltern studies» (колониальные исследования) или «queer studies» (исследования ненормативной сексуальности).
С самого начала сторонники Бирмингемской школы заявили о себе как о марксистах и не отказались от этого самоопределения даже после крушения СССР и социалистической системы в целом. Конечно, их марксизм всегда был очень далек от советской ортодоксии, настолько далек, что взгляды С. Холла и его последователей никогда сколько-нибудь подробно не анализировались в отечественной научной литературе.
Для теоретиков этого направления характерна активная рецепция структуралистских и постструктуралистских теоретических построений, хотя в основе их подхода лежит, по признанию основателя «культурных исследований» С. Холла, «марксизм без границ». Поэтому анализ дискурса ведется в культурных исследованиях в рамках марксистской теории доминирования. Именно с этих позиций описывается взаимодействие профессиональных работников СМИ и аудитории в теории «кодирования-декодирования» С. Холла, которая на сегодняшний день является главной дискурсивной моделью, функционирующей в «культурных исследованиях».
Общепризнанно, что «культурные исследования» возникли в результате адаптации частью английского академического сообщества идей А. Грамши и Л. Альтюссера. Кроме того, сильное влияние на британских исследователей оказал М. Бахтин, а точнее, приписываемая ему работа «Марксизм и философия языкознания». «Культурные исследования» честно следуют за всеми поворотами французской мысли последних трех десятилетий. Начав с переложения на английский лад идей Грамши и Альтюссера, они последовательно пережили увлечение Бартом и Фуко, и от анализа значений перешли к анализу дискурса.
Единственный крупный французский мыслитель, занимавшийся проблемами массовой коммуникации, который не повлиял на «культурные исследования» и которого ее сторонники позволяют себе критиковать, и критиковать очень резко, - это Ж. Бодрийяр. И это вполне объяснимо: идея Бодрийяра о том, что символический порядок - это просто абсурдное игнорирование смерти, лишает культурные исследования всякого смысла. По этой же причине английские исследователи не в восторге от идеи симулякра - если вещи и есть то, чем они кажутся, то исчезает всякая потребность в чтении, истолковании, декодировании и прочих процедурах, на которых базируются культурные исследования. Как сформулировал суть разногласий основоположник Британской школы культурных исследований Стюарт Холл, «есть огромная разница между утверждением, что не существуюет единственного, окончательного, абсолютного значения, никакого определенного означаемого, но только бесконечно изменяющаяся цепь означающих, и утверждением, что значения не существуют вообще» (2). Именно анализ «бесконечно изменяющейся цепи означающих» и лежит в основе теории дискурса в ее бирмингемском варианте.
Сторонники Бирмингемской школы предпочитают доказывать свои утверждения путем анализа конкретных текстов, транслируемых масс-медиа (причем текст они, как и подобает поструктуралистам, понимают предельно широко). Поэтому, как будет показано ниже, их главной методологической проблемой является текстоцентризм.
Культурные исследования основаны не столько на работах самого Маркса, сколько на теории идеологической гегемонии, разработанной А. Грамши. Как известно, итальянский марксист стремился ослабить жесткую связь между классом и его идеологией, которая характерна для нейтральной концепции идеологии в ее ленинском варианте. В отличие от В.И. Ленина, который исходил из непримиримой противоположности интересов и, следовательно, идеологий антагонистических классов, А.Грамши признавал, что господствующий класс может сохранять свое господство, если он опирается не только на голое насилие, но и на согласие всех остальных классов. Поэтому господствующий класс вынужден до определенной степени подниматься над собственным эгоистическим интересом, расширяя и возвышая его. Завоевание идеологической гегемонии А. Грамши описывает термином «катарсис», поскольку оно, с его точки зрения, является политико-этическим процессом и предполагает, что интересы класса интерпретируются не только в чисто экономических категориях, но также в политических и моральных. Отсюда важнейший вывод о том, что идеологическая гегемония не гарантирована автоматически ни одному классу и требуются постоянные усилия «для обеспечения «спонтанного» согласия широких масс с тем направлением социальной жизни, которое задано основной господствующей группой» (3)..
По мысли Грамши, господство тех или иных идей не есть простое следствие экономического господства тех или иных классов или социальных слоев, а есть результат их борьбы за право представлять свои идеи в качестве общезначимых и само собой разумеющихся. Некоторые идеологические процессы вообще не могут быть объяснены, если не учитывать внутренних потребностей организационного характера, т.к. они направлены на внутреннее сплочение той или иной группы или класса, в то время как другие процессы направлены на формирование «идеологических блоков» с другими группами или классами. В результате любой социальный институт, занятый производством или распространением идеологии, включая средства массовой информации и государство, «не является носителем единой, последовательной и однородной концепции» (4). Таким образом, в грамшианстве идеология как конструирующий процесс утрачивает монолитность и однозначную связь с тем или иным классом.
Кроме того, Грамши впервые четко развел гегемониальные идеологические построения, как они формулируются интеллектуальной элитой («органической интеллигенцией»), и обыденное сознание, включающее в себя напластования самых различных идеологических элементов, каждый из которых когда-то служил достижению консенсуса и поэтому в той или иной мере учитывает интересы широких масс.
Именно идея идеологической гегемонии как процесса борьбы за спонтанное согласие масс с определенным истолкованием социальной реальности активно используется для описания места и роли массовой коммуникации в современном обществе в «культурных исследованиях». Когда они утверждают, что средства массовой информацию обеспечивают гегемонию в современном обществе буржуазной идеологии, эта гегемония трактуется ими «по Грамши» как растворение буржуазной идеологии в обыденном сознании на уровне дискурсивных практик.
Дальнейшее развитие в рамках Бирмингемской школы получило и замечание Грамши о том, что у активного человека массы есть два сознания: одно - порожденное его деятельностью, и второе - «поверхностно выраженное или словесное», воспринятое без всякой критики. Поэтому борьба за гегемонию ведется не только между классами, но и внутри сознания каждого отдельного представителя массы (5). Идея «двух сознаний» легла в основу созданной С. Холлом концепции «семантической герильи» аудитории против средств массовой коммуникации.
Кроме А. Грамши, на созданную С. Холлом модель коммуникативного процесса как процесса «кодирования - декодирования» сильно повлияла теория идеологии Л. Альтюссера. Альтюссер пошел дальше Грамши и с помощью понятия «сверхдетерминации» еще сильнее ослабил связь между классом и идеологией этого класса Как известно, с точки зрения Л. Альтюссера идеология является не простым отражением экономической практики, но практикой самой по себе. Это относительно автономное образование, которое имеет собственную структуру и динамику и в этом смысле «сверхдетерминировано» базисом, а не детерминируется им.
Идеология реализуется посредством идеологического аппарата, одной из подсистем которого, наряду с семьей и школой, являются средства массовой информации. Средства массовой информации оперируют системой репрезентаций, посредством которых индивиды воспринимают и выражают свое отношение к реальности, что одновременно означает их самоидентификацию. Вслед за Л. Альтюссером идеология в «культурных исследованиях» описывается как механизм трансформации индивидов в субъектов путем «призывания» («интерпелляции») индивида на соответствующее место в системе репрезентаций.
Правда, в рамках «культурных исследований» наибольший интерес вызывают не столько ритуалы «идеологического узнавания», сколько анализ системы значений, расшифровка идеологических кодов и вскрытие их латентного идеологического содержания. Что касается самого термина «репрезентация», то он толкуется строго по Р. Барту (6). Впрочем, сторонники Бирмингемской школы рассуждают не только об означающем и означаемом, денотации и коннотации, языке и речи, культурных мифах, но используют и дискурсивный подход Фуко.
Однако на С. Холла и его последователей еще до М. Фуко оказал решающее влияние М. Бахтин, так что дискурсивный подход с их точки зрения выглядит дальнейшим развитием взглядов М. Бахтина об «ориентации слова на собеседника» и «стабилизованной социальной аудитории», которая определяет структуру мышления и структуру высказывания. Вслед за Бахтиным они исходят из того, что «значение никогда не может быть окончательно зафиксировано» (7) и «скользит» в зависимости от типа ближайшей социальной ситуации, т.е. значение определяется контекстом его употребления. С. Холл сам указывает на огромное влияние, которое оказала на него работа В. Волошинова (М. Бахтина?) «Марксизм и философия языка», и прежде всего - сформулированная в этой работе идея социальной акцентуации знака, а также тезис о том, что «в каждом идеологическом знаке скрещиваются разнонаправленные акценты», так что «знак становится ареной классовой борьбы» (8).
В целом в рамках Британской школы культурных исследований грамшианская концепция идеологической гегемонии накладывается на идеи М. Бахтина о том, что в процессе классовой борьбы господствующий класс стремится превратить идеологический знак из многоакцентного в моноакцентный, «погасить или загнать внутрь совершающуюся в нем борьбу социальных оценок» (9), и все это вместе трактуется в духе идей Л. Альтюссера о сверхдетерминации идеологии.
На основе данного комплекса идей С. Холл сформулировал собственную концепцию дискурса как процесса «кодирования-декодирования». Мы сочли необходимым подробно остановиться на теоретических истоках теории «кодирования-декодирования», поскольку на сегодняшний день это наиболее разработанная в «культурных исследованиях» концепция, которая охватывает весь процесс производства, распространения и восприятия сообщений.
Процесс кодирования описывается С. Холлом как единый направленный процесс «закрытия» («сlоsure») системы многоакцентных репрезентаций, то есть сужения всего потенциального спектра значений до тех, которые являются преференциальными в господствующей идеологии. Закрытие обеспечивает натурализацию и абсолютизацию моноакцентных идеологических конструкций, в результате чего они превращаются в нормы здравого смысла и становятся предпосылкой любого мыслительного акта. Таким образом формируется «гегемонистский культурный порядок», обеспечивающий легитимацию существующего положения вещей на уровне дискурса как естественного, неизбежного и само собой разумеющегося. Однако этот жестко структурированный, асимметричный и неэквивалентный по отношению к массам дискурсивный порядок все-таки не является всеобъемлющим. Его гегемония - это гегемония в грамшианском понимании этого термина, т.е. постоянно оспариваемое и нуждающееся в постоянном закреплении господство.
Основным местом борьбы за идеологическую гегемонию для С. Холла является сфера декодирования посланий, а не сфера их кодирования. Именно в процессе декодирования осуществляется «семантическая герилья» против господствующей идеологии путем переосмысления преференциальных смыслов, заложенных в послание отправителями. Она возможнапотому,что «не существует неизбежной зависимости между кодированием и декодированием: первое может попытаться навязать свои предпочтения, но не в состоянии предписать или гарантировать последнее, которое имеет собственные условия существования» (10). Между кодированием и декодированием возможен и регулярно возникает разрыв, а процесс массовой коммуникации является систематически искаженным процессом. Этот разрыв объясняется не особенностями субъективного восприятия членов аудитории а тем положением, которое они занимают в социальной иерархии, особенно когда это положение - подчиненное.
С. Холл выделил три возможных варианта соотношения кодирования и декодирования в процессах массовой коммуникации.
Во-первых, возможна ситуация, когда между кодированием и декодированием существует полное соответствие и процесс соответствует идеалу совершенно неискаженной коммуникации. Характерно, что для С. Холла полное понимание и совершенно неискаженная коммуникация - это худший из возможных вариантов, поскольку они означают, что индивид полностью вписан в гегемонистский культурный порядок и оперирует исключительно господствующими кодами. В этом случае успешно осуществляется идеологическая интерпелляция по Л. Альтюссеру, и индивид превращается в идеологически сконструированного субъекта.
Например, тот, кто осуществляет декодирование американских телесериалов в прямом соответствии с замыслом кодировщиков, оказывается на позиции белого мужчины, принадлежащего к среднему классу, европейца, разделяющего традиционные моральные нормы, т.е. имеющего гетеросексуальную ориентацию. Это означает, что если на самом деле он является женщиной, или рабочим, или не-европейцем, или человеком нетрадиционной сексуальной ориентации (или всем этим сразу), то средства массовой информации совершают над ним акт насилия, включая его во враждебный ему культурный порядок.
Полное слияние с той идеальной субъектной позицией, которую навязывают членам аудитории средства массовой информации, вознаграждается «удовольствием от узнавания». Как формулирует это один из виднейших представителей Бирмингемской школы Дж. Фиск, занимая навязываемую средствами информации гегемонистски-доминирующую позицию, мы испытываем «идеологическое наслаждение от того, что мы еще раз убеждаемся, что наша доминантная идеологическая практика работает: и значения реальности, и порождаемая ими наша субъективность кажутся имеющими смысл» (11). Тем самым обеспечивается спонтанное согласие членов аудитории с существующим положением вещей.
К счастью, случаи, когда члены аудитории занимают «гегемонистски-доминирующую позицию» (словообразование самого С. Холла), достаточно редки. Гораздо чаще соответствие между кодированием и декодированием является только частичным и достигается в результате переговоров, так что получившийся культурный порядок можно также определить как «переговорный». Суть переговорного процесса состоит в том, что в процессе декодирования член аудитории «признает легитимность гегемонистских определений на высшем (общем) уровне, но на более ограниченном, ситуативном уровне исходит из собственных оснований»(12) и действует методом исключения из правила. Тем самым у членов аудитории сохраняется возможность получать удовольствие от узнавания и верить в осмысленность существующего порядка вещей, но в то же время они отказываются полностью соответствовать той конструкции субъекта, которую им предлагают, и далеко не однозначно реагируют на интерпелляцию.
Иными словами, члены аудитории, в целом сохраняя лояльность господствующей идеологии, осмысляют определенные события в духе, противоречащем этой идеологии, но соответствующем их собственной социальной позиции, т.е. исходят из корпоративных соображений. Возникающие при этом противоречия, как правило, не осознаются, поскольку переговорная логика всегда является ситуативной и не выходит за пределы данной ситуации (13). Например, рабочий может полностью разделять буржуазные представления о рыночной экономике и соглашаться с тем, что «для того, чтобы уменьшить инфляцию, необходимо уменьшить объем ничем не обеспеченной денежной массы». Однако это отнюдь не означает, что он согласится с навязываемым ему средствами массовой информации негативным отношением к забастовщикам, которые добиваются повышения заработной платы, т.е. роста ничем не обеспеченной денежной массы. В результате интерпретация таким рабочим информационных сюжетов о забастовщиках будет расходиться с той интерпретацией, которая была изначально заложена в сюжет производителями посланий.
Таким образом, хотя кодирование было осуществлено исходя из гегемонистски-доминирующей позиции, декодирование осуществляется на основе «переговорно-корпоративной позиции» (еще одно словообразование С. Холла). Такое декодирование может восприниматься производителями посланий просто как недопонимание (например, недопонимание недостаточно образованными людьми механизмов роста цен), но на самом деле оно является одной из разновидностей семантической герильи против гегемонистского культурного порядка.
Декодирование может носить и радикальный характер, то есть осуществляться с позиций прямо противоположных господствующей идеологии. В этом случае член аудитории деконструирует гегемонистский культурный код и конструирует послание заново в оппозиционном коде. Декодирование с радикально-оппозиционных оснований происходит тогда, когда член аудитории меняет акцентуацию знака, например, превращает «общечеловеческое» в «классовое», «нормальное» в «патриархатное» и т.п. Это означает, что он отказывается испытывать удовольствие от узнавания, то есть производит денатурализацию идеологии, разоблачает ее претензии на общезначимость и перестает воспринимать предписанную ему позицию в социальной структуре как нормальную, естественную и непротиворечивую.
Классический пример радикальной семантической герильи приводит Д. Морли. Наблюдая за обитателями ночлежки, этот исследователь обратил внимание на то, что, развлекаясь просмотром американских боевиков, они неизменно прекращали просмотр в тот момент, когда герой оказывается на волоске от гибели, а злодей вот-вот восторжествует. Оказалось, что в ходе просмотра они идентифицировали себя именно со злодеем и радикально переосмысляли боевик, так что вместо утверждения господствующих ценностей происходило утверждение ценностей прямо им противоположных: то, что обозначалось в боевике как «хаос», получало значение «порядок» и т.п. Очевидно, что, когда события, которые обычно декодировались большинством аудитории с договорно-корпоративной позиции, начинают декодироваться с радикально оппозиционных позиций, у семантической герильи есть все шансы перерасти в полноценный политический и социальный кризис. Собственно, главная задача последователей Бирмингемской школы состоит именно в том, чтобы научить аудиторию занимать радикально-оппозиционную нишу.
Как видим, в «культурных исследованиях» аудитория активным, в высшей степени диверсифицированным субъектом коммуникативного процесса, активно занятым производством дискурса.
В то же время отправители посланий выступают в качестве агентов идеологического аппарата, транслирующих гегемонистский идеологический код массовой аудитории, поскольку профессиональные коды производителей посланий, определяющие форму этих посланий, детерминированы господствующими идеологическими кодами, и их дискурсивные практики принципиально несамостоятельны.
С. Холл и его последователи разделяют постулат М. Бахтина (и Н. Марра) о том, что «область идеологии совпадает с областью знаков»(14) . Процессы кодирования посланий отправителями описываются С. Холлом с помощью следующей формулы: «в определенные моменты... происходит конституирование [темы] посредством символических средств по общим правилам языка»(15). При этом подчеркивается, что язык полностью детерминирован социальными структурами и одновременно являетсяинструментом, с помощью которого эти структуры воспроизводятся и поддерживаются. Поэтому «конструирование темы по общим правилам языка» тождественно ее идеологическому конструированию.
Аналогичная логика характерна и для другого крупного исследователя Бирмингемской школы - Дж. Хартли. С одной стороны, Дж. Хартли определяет процесс массовой коммуникации как процесс автокоммуникации, т.е. коммуникации культуры с самой собой. Но с другой - сама культура является для него синонимом идеологии, поскольку идеологическая гегемония - это процесс трансляции классовых отношений в факты культуры. Язык средств массовой информации находится в отношении метонимии к языку в целом. Иными словами, это часть, которая представляет целое, но представляет его с точки зрения доминантного культурного порядка, так что все альтернативные позиции вытесняются за пределы массовой коммуникации или допускаются в ней лишь постольку, поскольку они совместимы с доминантным порядком. Это означает, что производители посланий, в отличие от их получателей, в принципе неспособны к семантической герилье и занимаются только «воспроизводством идеологического дискурса в сфере своей компетенции» (16).
В то же время сторонники Бирмингемской школы признают наличие у работников средств массовой информации собственной сферы компетенции, то есть того, что, наряду с общеидеологическими, они применяют и профессиональные коды. Однако эти коды используются исключительно для дополнительной кодировки посланий, которые уже были закодированы с помощью гегемонистского культурного кода. На первый взгляд профессиональный код относительно независим от гегемонистского кода, поскольку он оперирует на уровне технических приемов и практических навыков (например, оператор стремится подобрать удачный визуальный ряд, репортер - собрать оперативную информацию и т.п.). Однако на самом деле профессиональный код существует в пределах гегемонистского культурного кода, поскольку он вырабатывается внутри идеологического аппарата агентами этого аппарата.
В целом сторонники Бирмингемской школы исходят из того, что наличие у производителей посланий профессиональных кодов только закрепляет гегемонистский культурный порядок - «профессиональные коды способствуют воспроизводству гегемонистских определений именно потому, что они открыто не смещают свои операции в направлении доминирующей идеологии: в силу этого идеологическое производство осуществляется неумышленно, бессознательно, как бы «за спиной» (17). Получается, что каких бы убеждений на сознательном уровне ни придерживался журналист, сам факт использования им профессиональных дискурсивных практик уже превращает его в буржуазного журналиста.
Подчеркнем, что С. Холл построил свою теорию дискурса, опираясь не столько на эмпирические данные, сколько на внутреннюю логику марксизма в его позднем, грамшианском и фукольтианском варианте. Попытка Д. Морли осуществить верификацию данной теории методами прикладной социологии не увенчалась особым успехом, так как довольно быстро обнаружилось, что декодирование - это не единый акт чтения текста, а целый набор процессов, включающий в себя концентрацию внимания на послании, определение его значимости, понимание послания, его интерпретацию и реакцию на него и т.п., причем все эти процессы могут осуществляться одним и тем же членом аудитории, оказавшимся перед экраном. Главным недостатком модели кодирования-декодирования, с точки зрения ее эмпирической верификации, оказалось то, что в ней «отсутствует четкая грань между пониманием-непониманием знаков и согласием-несогласием с теми значениями, которые генерируются этим знаками» (18) .
Однако появление Интернета и формирование виртуального пространства создали ситуацию, когда сложные теоретические построения основоположника «культурных исследований» обрели непосредственную наглядность, благодаря интерактивному характеру нового средства коммуникации. Интернет дал возможность получателям посланий, которые располагают достаточной культурной компетентностью, чтобы преодолеть все описанные Д. Морли барьеры, осуществлять семантическую герилью в публичном виртуальном пространстве форумов, чатов и блогов. Теперь любой отправитель «закрытого» послания, закодированного в соответствии с гегемонистским культурным кодом, может напрямую столкнуться и с переговорным, и с радикально-оппозиционным декодированием этого послания.
Учитывая, что нормы сетевого этикета только складываются, и далеко не все считают себя обязанными им следовать, не вызывает удивления, что радикально-оппозиционное декодирование зачастую приобретает форму «флуда», когда полное неприятие соответствующей позиции выражается в намеренно оскорбительной и грубой форме. Хотя большинство форумов и чатов вводит особые ограничения для флудеров, и даже исключает их из общения, само существование флуда, с точки зрения культурных иследований, свидетельствует не столько о невоспитанности части сетевой аудитории, сколько о ее нежелании мириться с гегемонистским культурным порядком и принятыми в нем нормами общения.
То, что хамство и грубая брань одобряются как образцы радикально-оппозиционного дискурса, не должно вызывать удивления. В культурных исследованиях в полной мере работает известный марксистский парадокс, согласно которому чем профессиональнее работают средства массовой информации, тем хуже для аудитории, верен и на этом уровне: профессионализм работников средств массовой информации оказывается только еще одним (и самым коварным) способом борьбы за идеологическую гегемонию.
Так, один из наиболее известных последователей С. Холла Дж. Фиск в свое время доказывал, что таблоиды (иначе «желтая» или «бульварная» пресса) оказывают на массы гораздо более позитивное воздействие, чем престижные качественные издания, потому что размещаемые в таблоидах сенсационные сообщения легче поддаются истолкованию с переговорно-корпоративной позиции, чем аналитические статьи и объективные репортажи, которые публикуют элитарные издания. Это происходит потому, что сенсация предполагает оппозицию нормальному порядку вещей и, следовательно, подрыв официального порядка. Такого рода сообщения не претендуют на полную достоверность и, следовательно, интерпеллируют к скептическому субъекту, который колеблется между верой и неверием, потому что «видит всех насквозь» и не желает, чтобы его провели. В то же время, претензия элитарных изданий на правдивость и объективность своих сообщений (и следование профессиональным критериям, гарантирующим эту правдивость и объективность) представляет собой политический акт, направленный на то, чтобы дисциплинировать своих читателей, превратить их в «верующих субъектов» и тем самым заставить их занять подчиненную позицию по отношению к властям предержащим.
Иными словами, «желтая пресса» лучше элитарных изданий, потому что она имеет менее жесткие профессиональные критерии: журналисты таких изданий «не предпринимают никаких усилий для того, чтобы представить свою информацию как объективный набор фактов в неизменной вселенной; для них информация является не эссенциалистской характеристикой познавательной системы, а процессом, который находится в политическом отношении ко всем другим видам знания» и противостоит всему официальному и нормальному (19).
Естественно, «желтая пресса» не идеальна, поскольку она не позволяет своим читателям занять радикально-оппозиционную нишу и консервирует их на переговорно-корпоративной позиции. В этом смысле популярная пресса заметно уступает радикальным изданиям, напрямую побуждающим свою аудиторию к семантической (и не только семантической) герилье. Однако она имеет перед такими изданиями явное преимущество - большие тиражи.
Учитывая, что аудитория, с точки зрения последователей Бирмингемской школы, активна, в то время как производители посланий просто перекодируют с помощью мнимо независимых профессиональных кодов господствующую идеологию, можно было бы предположить, что в исследованиях сторонников этого направления главное внимание уделяется именно тому, как аудитория трансформирует гегемонистский культурный порядок. Однако на самом деле основное внимание уделяется именно анализу дискурса посланий, и прежде всего - тому, как осуществляется идеологическая гегемония на уровне технических приемов. Именно этой проблеме посвящены основные работы С. Холла, Дж. Хартли, Дж. Фиска, А. Макробби и других менее известных представителей Бирмингемской школы. При этом поле «культурных исследований» постепенно все более расширялось, втягивая в себя не только новости и другие информационные жанры, но и «мыльные оперы», телевизионные шоу, спортивные передачи и прочие популярные жанры, так что от изучения посланий, имеющих явное идеологическое содержание, сторонники Бирмингемской школы перешли к изучению посланий, в которых это содержание становится все более и более скрытым. При этом каждое отдельное послание описывалось и описывается особо (по схеме, предложенной Р. Бартом в «Мифологиях»), что придает работам сторонников Британской школы некоторую хаотичность. Впрочем, разнообразие объектов исследования не влечет за собой разнообразия выводов, поскольку рано или поздно исследователь обнаруживает в своем объекте явные признаки гегемонистского культурного порядка.
Из всего сказанного очевидно, что основной задачей исследователей Бирмингемской школы является, так сказать, «академическая герилья» - разоблачение господствующей идеологии с позиции тех, за счет кого осуществляется доминирование и кто способен противопоставить ему стратегии радикального переосмысления. Это означает, что точка зрения исследователя - не нейтральная, а радикально-оппозиционная. Эпатирующее заявление Дж. Фиска о том, что для понимания подлинной природы американских СМИ надо быть не белым мужчиной, а черной женщиной, желательно нетрадиционной сексуальной ориентации, показывает, как мыслится наиболее эффективное решение исследовательской задачи. Однако как бы легко ни поддавались критике массовая культура и средства массовой информации с радикально-оппозиционной точки зрения, такая критика всегда оказывается замкнутой в рамках текста.
При этом внешние критерии, позволяющие оценить качество этой критики, просто отсутствуют: при всем желании трудно найти достаточное количество черных лесбиянок из низших слоев общества, способных выступить в роли независимых критиков весьма сложных текстов Дж. Фиска и других исследователей Бирмингемской школы, а высказывания других, более благополучных авторов всегда могут быть отвергнуты как буржуазные. В результате С. Холл даже был вынужден критиковать своих последователей за текстоцентризм: увлечение интерпретацией текстов в отрыве от социокультурного контекста, в котором эти тексты производятся, и сведение проблем власти и политики исключительно к вопросам языка.
Таким образом, анализ взаимодействия аудитории и СМИ как «семантической герильи» дискурсивных практик, порождает серию неустранимых парадоксов и противоречий, преодолеть которые «культурным исследованиям» пока не удается.
Примечания:
1. Иначе это научное направление называют Бирмингемской школой, поскольку оно сложилось в Центре по современным культурным исследованиями Бирмингемского университета (BSCS).
2 . On Postmodernism and Articulation. In interview with Stuart Hall. Ed. By L. Grossberg// Critical Dialogues in Cultural Studies. L.; N.Y.: Routledge, 1996. Р. 137. Кстати, С. Холл был не в восторге и от проведенного М. Фуко различия между дискурсом и идеологией
3. Грамши А.Тюремные тетради. Ч. 1. М. Политиздат, 1991. С. 332.
4. Грамши А.. Указ. соч. С. 43.
5. См.: Грамши А.. Тюремные тетради. Ч. 1. С. 34 - 35.
6. Приведем определение репрезентации, данное С. Холлом в учебных целях: «В основе производства значений в языке лежит отношение между «вещами», концепциями и знаками. Процесс, который связывает эти три элемента воедино, и есть то, что мы называем репрезентацией» (Hall S. The Work of Representation // Representation: Cultural Representations and Signifying Practices. L., Thousand Oaks, New Dehli: SAGE Publications , 1997. Р. 19).
7. Hall S. The Work of Representation. Р. 23.
8.Волошинов.Философия и социология гуманитарных наук. СПб.: Аста-Пресс, 1995. С. 236. Весьма показательно, что из всех работ бахтинского круга британские ученые выбрали наиболее ортодоксальную с марксистской точки зрения.
9.Там же. С.236
10. Hall S. Encoding/Decoding // Media and Cultural Studies. Key Works. L., Blackwell Publishers. 2001. Р. 173.
11. Fiske J. Television Culture.L.;N.Y.: Methuen &Co Ltd, 1987. Р. 51.
12.Hall S. Encoding/ Decoding , . 175.
13. Отметим близость данного утверждения к одному из основных тезисов социальной феноменологии о ситуативности повседневного мышлении..
14. Волошинов В.Философия и социология гуманитарных наук. С. 222.
15.Hall S. Encoding/Decoding in the Television Discourse. Birmingham, 1973. Р. 3.
16. Hartley J. Understanding New. L.: Routledge, 1995. Р. 62.
17 Hall S. Encoding/Decoding // Media and Cultural Studies, Р. 174.
18. Morley D. Television, Audiences and Cultural Studies. L.,N.Y.: Routledge, 1992. Р. 121.
19. Fiske J. Popularity and the Politics of Information// Journalism and Popular Culture. L., 1992. Р. 54.
О.Ф.Русакова, Е.В.Ишменев
КРИТИЧЕСКИЙ ДИСКУРС-АНАЛИЗ
Под критическим дискурс-анализом (сокращенно КДА) подразумевается весьма популярное и широкое научное течение, фокусирующее внимание главным образом на властно-политической и идеологической природе дискурса и делающее предметом исследования реализуемые в дискурсах отношения подчинения, неравенства, дискриминации.
Ведущими представителями КДА являются Мишель Пешо (Michel Pecheux), Норман Фэркло (Norman Fairclough), Рут Водак (Ruth Wodak), Лили Чоулиораки (Lilie Chouliaraki), Тьон А. ван Дейк (Teun A. Van Dijk), Пол Чилтон (Paul Chilton), Кристина Шафнер (Christina Schäffner), Гюнтер Кресс (Gunter Kress) .
Представители КДА изначально рассматривают свои дискурс-теории как методологический инструментарий, предназначенный для критического разоблачения закодированных в дискурсивных практиках отношений социального доминирования и дискриминации.
Дискурс в КДА трактуется как коммуникативный ресурс, способствующий формированию и воспроизводству неравного распределения власти между социальными группами.
Дискурсивные практики анализируются с позиции производимых ими идеологических эффектов: они формируют и воспроизводят неравенство в социальных отношениях, создают идентичности путем позиционирования и категориальной классификации групп и людей.
Дискурс в КДА рассматривается как определенный способ доминирования и контроля в обществе. Важной составляющей критического дискурс-анализа является признание изменчивости социальных норм и регуляций, которая выступает следствием трансформации дискурсных практик.
Занимаясь выявлением властных отношений в дискурсе, представители КДА определяют власть как производительную силу, появляющуюся в результате усвоения и признания некоторого типа языка участниками социальных взаимодействий.
Главная особенность КДА, отличающая данное направление от других дискурс-теорий, заключается в том, что его представители сознательно встают на сторону борьбы подавляемых и угнетаемых социальных групп против групп, продуцирующих и воспроизводящих репрессивные дискурсы.
Все возрастающий исследовательский и общественный интерес к КДА в последние годы объясняется рядом факторов. Одним из них является появление в политической жизни новых социальны
480 руб. | 150 грн. | 7,5 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут , круглосуточно, без выходных и праздников
Черемушкина Елена Федоровна. Истоки и становление проекта британских "Культурных исследований" : диссертация... кандидата культурологии: 24.00.01 / Черемушкина Елена Федоровна; [Место защиты: Морд. гос. ун-т им. Н.П. Огарева].- Саранск, 2009.- 148 с.: ил. РГБ ОД, 61 09-24/81
Введение
ГЛАВА 1. ИСТОКИ «КУЛЬТУРНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ» В БРИТАНСКОЙ КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОЙ МЫСЛИ XIX-XX ВВ. 13
1.1. «XIX век: оппозиция «высокая» / «низкая» культура в работах С. Т. Кольриджа и М. Арнольда 13
1.2. XX век: культурологическая концепция представителей британского литературного модернизма (Т.С. Элиот и Ф.Р. Ливис) 31
ГЛАВА II. ОТ «ЛИТЕРАТУРНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ» К «КУЛЬТУРНЫМ ИССЛЕДОВАНИЯМ (КОНЕЦ 1950-Х 1960-Е ГГ.) 66
2.1. Р. Хоггарт как основатель Бирмингемского центра «Культурных исследований» 66
2.2. Концепция «обычной культуры» Р. Уильямса 83
2.3. «История снизу» Э. П. Томпсона: популярная культура в контексте классовых отношений 106
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 121
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 127
Введение к работе
Многие академические гуманитарные дисциплины (история, философия, литературоведение и т. д.) давно определили собственные интересы и границы. Однако за последние десятилетия вновь возник интерес к междисциплинарным исследованиям культуры, и появилась область интеллектуальной деятельности, которая по-новому осмысливает особенности разнообразия человеческих культур и раскрывает новые перспективы. Это обусловлено тем, что сам термин «культура» имеет сложную историю и широкую сферу применения, что обеспечивает легитимно обусловленный ареал исследования сразу нескольким академическим дисциплинам. В нашей стране такой интегративной областью стала культурология, определившаяся как самостоятельная научная и учебная дисциплина в середине 1990-х гг. В Британии подобной интеграцией социально-гуманитарного знания в области изучения культуры являются «Культурные исследования» («Культуральные исследования».
Cultural Studies, сокращенно - CS). «Под культурными исследованиями понимается не отдельная социальная или гуманитарная дисциплина, а определенная мелодисциплинарная сфера, в рамках которой применимы методы весьма широкого круга дисциплин - от социологии и этнографии до истории и литературно-художественной критики», - пишет А. Ерофеев .
В 1964 г. был создан Бирмингемский центр современных культурных исследований (БЦСКИ), что положило начало развитию этого направления, ставшего сегодня одним из основных в изучении культуры - как в англоязычном мире, так и за его пределами. Как утверждает А. Р. Усманова, сегодня «Cultural Studies» «превратились в огромную культурноисследовательскую индустрию по воспроизводству живой... силы, охватившей своим влиянием практически все англо-саксонские университеты (от Южной Африки до Канады), а также весь остальной мир...» .
Актуальность темы исследования. Очевидно, что роль исследований в области культуры особенно возрастает в дестабилизационные периоды общественного развития, следствием которых, как правило, становится маргинализация не только отдельных людей, но и целых социальных групп, утрачивающих свою социальную идентичность вследствие резких изменений социально-экономической структуры общества.
События, происходящие в нашей стране в последние два десятилетия, наглядно показали значимость влияния культурных факторов на социальнополитическую, экономическую жизнь. Провозглашение намерения построить демократическое общество не избавляет автоматически от попыток манипулирования массовым сознанием. Трансформационные процессы в постсоветском пространстве приводят к аксиологическому хаосу, смешению ценностей, следовательно, к необходимости построения и трансляции новых культурных образцов, кодов, стилей жизни, а также необходимости их изучения.
Культурологическое знание способствует осмыслению и переосмыслению соотношения культурных традиций и инноваций, роли норм и ценностей, образцов и способов поведения, позволяет посредством инкультурации удерживать общество в рамках позитивного социального бытия. В рамках проекта британских «Культурных исследований» накоплен огромный опыт как эмпирических исследований культурных процессов, так и теоретической концептуализации культуры.
Актуальность темы исследования, таким образом, обусловлена следующими факторами.
Во-первых, необходимостью освоения и критического осмысления опыта мирового социально-гуманитарного знания для развития культурологических дисциплин и культурологического образования в нашей стране, преодоления тенденций к самоизоляции от познавательных подходов и концептов, которые используются в зарубежной науке.
Во-вторых, потребностью в преодолении распространенного в культурологической мысли XIX-XX вв. противопоставления «культуры» и «цивилизации», основанного на сведении первой исключительно к духовным ценностям и пренебрежительной трактовке второй как «низшей», неполноценной сферы материальной, технико-технологической и техническикоммуникативной практики, в формировании системного взгляда на культуру, позволяющего видеть в ней сложное взаимодействие и целостное единство материальной и духовной форм деятельности, а также синкретично объединяющей их деятельности худолсественной.
Степень научной разработанности проблемы. Осмысление истории становления и развития проекта «Культурных исследований» занимает значительное место в англоязычной литературе.
Общий обзор теории и практики британских «Культурных исследований» представлен в работах Баркера , М. Грина , Дж. Стори , Холла и др.
Эволюцию «Культурных исследований» в США и других странах анализируют Дж.У. Кэрри , А. О"Коннор и др.
Проблемы развития популярной и массовой культуры рассматривают англоязычные теоретики Т. Беннет , Д. У. Броган , Д. А. Дрейк , Р. Джонсон , Дж. Фиске , Д. Хобсон , М. Шайэк , И. Шилз , а также отечественные исследователи A. В. Аврамов , К. 3. Акопян , Г. К. Ашин , О. Ю. Биричевская , Н. И. Киященко , А. В. Кукаркин , Г. И. Маркова , B. В. Молчанов , К.Э. Разлогов и др. Феномены элитарной культуры, европейского эстетизма анализируют Ю. Н. Давыдов , Н. И. Киященко , И. В. Клюева и др.
В отечественной науке истоки и становление проекта британских «Культурных исследований» еще не были предметом специального анализа.
Освоение опыта данного направления гуманитарного знания в нашей стране началось в 1990-е гг. «Сейчас... в России только еще начинается дискуссия о том, что же в действительности представляют собой культурология и культурные исследования», - подчеркивает А. Ерофеев .
Важную роль в этом направлении сыграл Центр социологии культуры Казанского государственного университета, осуществивший публикации работ ряда современных представителей британских «Культурных исследований» .
Существуют работы, посвященные отдельным представителям и предшественникам «Культурных исследований», в которых они рассматриваются в ракурсе различных отраслей социального и гуманитарного знания.
С. Т. Кольридэ/с интересует отечественную науку исключительно как поэт (А. А. Елистратова ), его культурологические взгляды предметом специального анализа не были.
Существует большое количество литературоведческих работ, посвященные различным аспектам творчества Т. Элиота (А. А. Аствацатуров , Я. В. Любивый , О. М. Ушакова и др.). Литературоведческий анализ творчества М. Арнольда представлен в диссертации О. Б. Вайнштейн . Культурологическую концепцию Ф. Р. Ливиса рассматривает Т. Н. Красавченко .
Анализ историко-культурологических работ Э. П. Томпсона представлен С В. Оболенской . Краткие упоминания о нем можно найти в работах историков Д. А. Модель , а также В. В. Согрина, Г. И. Зверевой и Л. П. Репиной .
Наибольшее внимание отечественных исследователей привлекает Р. Уильяме. Одним из первых значение его работ для современной культурологии и социологии обозначил С А. Ерофеев, писавший в 1997 г.: «...следует подчеркнуть значение творчества выдающегося британского историка, литературоведа и социолога-марксиста Раймонда Уильямса, с которым отечественный читатель практически незнаком, но чья интерпретация истории и основных значений понятия «культура» сыграла большую роль в современном развитии теоретических концепций культуры» . Общий обзор проблематики работ Уильямса представлен в статьях Д. В. Галкина , А. Р. Усмановой . Его концепция массовых коммуникаций, прежде всего, телевидения рассмотрена в публикациях Е.Н. Шапинской .
Гипотеза исследования представляет совокупность следующих научных предположений: «Культурные исследования» в Британии связаны с интеллектуальной традицией XIX в, {линия консервативного либерализма: Т. Кольридж, М. Арнольд) и XX в. {консервативно-просветительские позиции: антилиберальные (Т. Элиот) и либеральные (Ф. Р. Ливис), для которых характерны антидемократизм, элитизм, литературоцентризм, критический пафос. Во второй половине XX в. молодое поколение интеллектуалов (Р. Хоггарт, Р. Уильяме, Э. П. Томпсон) коренным образом пересматривает не только соотношение элитарной, популярной и массовой культуры, сделав центром своего внимания повседневный опыт и сознание представителей английского рабочего класса, но и само понятие культуры, понимая ее не как высшие достижения гениев, а как «образ жизни» обычных людей.
Объект исследования - британские «Культурные исследования».
Предмет исследования - истоки и становление проекта британских «Культурных исследований».
Целью исследования является выявление истоков и разработка панорамы становления проекта британских «Культурных исследований».
В соответствии с целью исследования в нем ставятся два комплекса задач:
1. Задачи, связанные с выявлением теоретических истоков «Культурных исследований» в британской интеллектуальной традиции XIX-XX вв.: рассмотреть оппозицию «высокая» / «низкая» культура в трудах английских мыслителей XIX в. Т. Кольриджа и М. Арнольда; проанализировать культурологические взгляды представителей модернистской литературной критики XX в. Т. Элиота и Ф.Р. Ливиса.
2. Задачи, связанные с анализом работ основоположников британских «Культурных исследований»: определить социокультурные причины возникновения Бирмингемского центра «Культурных исследований» и охарактеризовать культурологическую концепцию его основателя Р. Хоггарта; представить модель концепции «обыденной культуры» Р. Уильямса; рассмотреть принцип «истории снизу» в исследованиях культуры рабочего класса Э. П. Томпсона.
Методология исследования. Методика исследования основана на соединении биографического и междисциплинарного подхода.
Оно осуществляется на стыке культурологии (теории, философии и истории культуры), литературоведения, социальной истории и социологии, на основе фундаментальных теоретических положений, полученных мировой и отечественной наукой по данной проблематике. В работе использованы идеи, разработанные такими выдающимися мыслителями, как М. М. Бахтин , X. Ортега-и-Гассет , а также современными исследователями А. Ерофеевым , Л. Г. Иониным , Н. И. Киященко , Е. Н. Шапинской , А. Р. Усмановой и др.
Интегративный, комплексный подход позволяет применить знания, полученные разными гуманитарными науками, к решению задач, поставленных в настоящем исследовании.
Диссертант исходит из принципа биографической и социокультурной детерминации творчества, предполагающего учет смыслового горизонта, субъективного опыта представителей британских «Культурных исследований» и их предшественников при анализе их работ.
Автор применяет научные методы, адекватные комплексу задач, обусловленные предметом и целью исследования: сравнительно-исторический, дающий возможность рассмотреть различные стадии и этапы эволюции парадигмы британских «Культурных исследований»; историко-генетический, позволяющий выявить преемственные связи в данном процессе; исторической и логической реконструкции, с помощью которых реконструируются концепции культуры рассматриваемых авторов.
Аналитико-интерпретативный, дающий возможность рассмотрения концепций представителей британских «Культурных исследований» и их предшественников с позиций современной культурологии; В работе использовался и комплекс общенаучных методов: абстрагирования, конкретизации, анализа и синтеза, аналогии, индукции и дедукции.
Источниковедческую базу работы составили труды основоположников проекта британских «Культурных исследований» (Р. Хоггарта, Р. Уильямса, Э. П. Томпсона) и их предшественников (С. Т. Кольриджа, М. Арнольда, Т. Элиота, Ф. Р. Ливиса).
Научная новизна работы. Диссертация представляет собой одно из первых в отечественной культурологии исследований заявленной темы. В нем впервые проведен анализ истоков британских «Культурных исследований» в XIX-XX вв., дана обобщающая характеристика основополагающих для данного проекта текстов конца 1950-х - 1960-х гг. Большая часть анализируемых текстов не издавалась на русском языке.
На защиту выносятся следующие положения: В XIX в. истоками британских «Культурных исследований» стали:
1) романтический критический анализ индустриализма в работах Т. Кольриджа, разделявшего «цивилизацию», принадлежащую нации в целом, и «культивирование», принадлежащее гуманитарной интеллигенции («clerisy») - небольшому меньшинству, обеспечивающему продвижение цивилизации вперед; 2) критика современной цивилизации М. Арнольдом, считавшим, что «высокая культура» элиты (способность знать лучшее; все то, что является лучгиим; следование лучгиему) призвана через систему образования и просвещения подавлять анархию рабочего класса («низкую культуру»).
В XX в, истоками британских «Культурных исследований» являются критические концепции литературного модернизма (Т. Элиот и Ф. Р. Ливис). Представления Элиота о наличии независимой от субъекта реальности, основанной на абсолютных метафизических ценностях, выражаются в принципах «деперсональности» искусства и «функциональной традиции»; культура трактуется как диалог с традицией (не исключающий трансформации популярных форм в элитарных видах искусства). Для Ливиса «высокая культура» - удел «университетской элиты», гуманитарной интеллигенции, окруженной враждебной средой коммерческой массовой культуры; функция «высокой культуры»: формирование зрелых индивидуумов, осознающих «смысл жизни»; функции массовой культуры: «компенсация», «отвлечение», психологический контроль над аудиторией, «стандартизация и уравниловка с уклоном вниз».
Стимулом к возникновению Бирмингемского центра «Культурных исследований» стала необходимость критического анализа изменений в британском обществе после Второй мировой войны, связанных с: 1) потерей старой имперской идентичности и трудностями приобретения новой; 2) разрушением традиционной культуры рабочего класса; 3) «новыми беспорядками», причинами которых были: а) усиление социальных противоречий; б) повышение роли выходцев из африканских стран, молодежи и женщин в жизни общества и в сфере потребления; в) возникновение движения «новых левых».
Книга Р. Хоггарта «Преимущества образованности» детерминирует основную тематику британских «Культурных исследований» (тема популярной и массовой культуры), их проблематику (проблемы «обычной жизни обычных людей», повседневной жизни семьи, политического противостояния в среде рабочего класса), методологию (антропологический подход, сравнительно-исторический метод), методику («непосредственное наблюдение», использование данных этнологии и др.) и основную парадигму (противопоставление традиционной популярной британской культуры современной коммерческой, упадочной, глобальной массовой культуре, распространяющейся из США).
Р. Уильяме, рассматривая культуру рабочего класса с позиций «обновленного марксизма», «демократизирует» и «социализирует» понятие культуры, подчеркивая, что она 1) материальна и «обыденна»; 2) представляет собой не только и не столько совокупность высших интеллектуальных и художественных достижений человечества, сколько определенный «способ жизни», а также способ интерпретации и репрезентации жизненного опыта. Методологическое значение его концепции заключается в признании полифоничности, гетерогенности культуры; в создании новой исследовательской парадигмы (выявление частных, конкретных, часто «невидимых» аспектов культурного процесса), определяющей основную методику - «документирование опыта»: фиксирование скрытых от общества жизненных миров. Понятие «обыденной культуры» стирает различие между понятиями «популярной» и «массовой» культуры.
Неомарксистская концепция Э. П. Томпсона выявляет историческое значение популярной культуры в создании классовых отнощений, определяя культуру английского рабочего класса как «самую выдающуюся популярную культуру Англии», Класс - это отношения единства и различия в процессе опыта и в сознании. Представляя «историю снизу», Томпсон бросает вызов «старому» марксизму, рассматривающему историю капитализма как предопределенную только неминуемыми изменениями способов производства и социальных формаций, не придающему значения культуре как образу жизни, опыту, ценностям, идеям, действиям, желаниям, творчеству «обычных людей». Концепция «истории снизу» предполагает изучение разнообразных документальных материалов, способствующее выявлению состояния сознания и характера повседневной жизни.
Достоверность результатов и основных выводов диссертации обеспечивают: методологическая обоснованность исходных теоретических положений; необходимый объем выборки; адекватность методов исследования его целям и задачам; разнообразие методов исследования; внедрение результатов исследования в практику.
Теоретическая и практическая значимость результатов исследования. Материалы, содержание и результаты диссертационной работы, могут использоваться в исследованиях проблем массовой культуры и межкультурного взаимодействия, для обобщающих работ по проблемам развития культурологической мысли, при подготовке основных и специальных курсов по культурологии, страноведению, истории культуры Великобритании, культурным коммуникациям, английскому языку и литературе в высшей школе.
Апробация результатов исследования. Диссертация обсулодалась на заседании кафедры культурологии Мордовского государственного университета им. Н. П. Огарева 6 мая 2009 г. Основные положения исследования излагались в выступлениях диссертанта на всероссийских и региональных научных и научно-практических конференциях (Саранск, 2003, 2005-2009 гг.) и отражены в 13 научных публикациях автора.
«XIX век: оппозиция «высокая» / «низкая» культура в работах С. Т. Кольриджа и М. Арнольда
Британские «Культурные исследования» не могут быть адекватно поняты вне своих идеологических и культурных предпосылок, развернутых в исторической ретроспективе. Основная проблема, рассматриваемая их представителями - проблема соотношения элитарной, популярной и массовой культуры - имеет в британской интеллектуальной традиции длительную историю.
Одной из наиболее ранних культурологических концепций, связанной с указанной проблематикой, является концепция представителя английского романтизма поэта и мыслителя Сэмюэла Тэйлора Кольриджа (1772-1834). В России он известен как поэт - один из представителей «Озерной школы» - вместе с Уильямом Вордсвортом (1770-1850) и Робертом Саути (1774-1843). В отечественной науке его творчество до сих пор оставалось почти исключительным достоянием литературоведения. .
При жизни Кольриджа его значение как философа и учителя затмевали все остальные свойства его таланта, в западной историографии XX в. он также получил признание, прежде всего, как видный представитель общественно-политической, философской, религиозной, культурологической мысли. С этих позиций творчество Кольриджа в отечественной науке не рассматривалось.
В Британии Кольриджа считают выдающимся теоретиком своего времени, во многом определившим дальнейшее развитие общественной мысли страны. Британский исследователь К. Бринтон полагает, что в «постоянных сомнениях и метаниях» Кольриджа «впервые в истории английской философии» создается критический метод» . «Универсальность» познаний и устремлений - эта характерная черта мыслителя отмечается в работах исследователей английского романтизма: «Он развивал новый стиль и охватывал широчайший спектр тем», - подчеркивают Р. Картер и Дж. Макрей .
Сын бедного провинциального священника, Кольридж учился в Кембридже на богословском факультете, но увлекся идеями французской революции и вынужден был оставить университет (спустя некоторое время ему позволили туда вернуться). В 1796 г. вышел первый сборник его стихов («Poems on various subjects»); в течение двух месяцев Кольридж издавал демократический журнал «The Watchman» («Страж»). Раннее творчество Коль-риджа отличает интерес к социальным вопросам, осуждение правящих классов Британии, грабивших и угнетавших народ и чинивших суд и расправу над ним от лица английской королевской власти. С 1789 по 1793 г. Кольридж пишет в честь 14 июля оду «На взятие Бастилии» («Destruction of the Bastile», 1789, опубл. 1834). Однако, разочаровавшись во Французской революции, уже в 1794 г. совместно с Робертом Саути Кольридж создает антиякобинскую драму «Падение Робеспьера» («The fall of Robespierre»), в которой осуждается революционный террор. Борьба против идей революционного терроризма продолжается и в последующем творчестве. Разочаровавшись в «старой Европе», Кольридж с Саути решили ехать в «свободную Америку», чтобы организовать там коммуну, которую Кольридж намеревался назвать «Пантисократия». Поездка не состоялась из-за отсутствия средств. Вслед за этим для Кольриджа наступил период окончательного разочарования во всех революционных и просветительных идеалах.
В 1795 г. Кольридж и Саути поселились в Бристоле и женились на сестрах Фрикер. В 1796 г. Кольридж знакомится с Вордсвортом. В 1796 г. выходит их первый совместный сборник, в 1798 г. - второй («Лирические баллады»), ставший манифестом английского консервативного романтизма, устремленного в прошлое и противостоящего революционному романтизму Дж. Г. Байрона и П. Б. Шелли. В 1798-1799 гг. они вместе посещают Германию, Кольридж слушает лекции в Геттингенском университете. Увлекшись немецкой литературой и идеалистической философией, Кольридж становится их пропагандистом в Англии.
В период пребывания Кольриджа в «озерном крае» в нем совершился религиозный переворот, он стал верующим христианином и стал много писать по религиозным и философским вопросам. Все его прозаические произведения написаны в это время. Лучшие из них: «Литературная биография» («Biographia Literaria»), «Побуждение к рефлексии» («Aids to Reflection»), «Церковь и государство» («Church and State»), «Literary Remains» и религиозные размышления, озаглавленные «Исповедь вопрошающего духа» («Confessions of an Inquiring Spirit»).
XX век: культурологическая концепция представителей британского литературного модернизма (Т.С. Элиот и Ф.Р. Ливис)
Томас Стернз Элиот (1888-1965) - крупнейший англо-американский поэт XX в. (одновременно авангардист и классик), литературный критик, шекспиролог, культуролог, философ, публицист. Он принадлежит к тому поколению англоязычных поэтов и критиков, чьи взгляды складывались в основном в полемике с поздним викторианским романтизмом и которых вследствие этого традиционно считают «модернистами». Выступая против романтизма, Элиот также являлся непримиримым противником философского позитивизма.
По происхождению Элиот - американец (белый англо-саксонский протестант). Он родился в городе Сент-Луисе (штат Миссури) в состоятельной и уважаемой семье выходцев из Великобритании. Семья Элиотов перебралась из Англии в Америку в XVII в., что по американским меркам означает принадлежность к аристократии. Дед будущего поэта, консерватор в вопросах политики, образования, культуры и одновременно либерал в теологии, зарекомендовал себя в Сент-Луисе как ревностный поборник унитарианской веры. Именно духом унитаризма была окрашена жизнь двух поколений семьи Элиотов. Их вера, либеральная в своем основании, предполагавшая, что мерой человека является сам человек, имела отчетливую социальную направленность. В служении обществу, в выполнении нравственных обязательств перед ним они видели цель человеческого существования. И Уильям Гринлиф Элиот был для своих детей и внуков достойным в этом отношении примером. Он построил церковь в Сент-Луисе, основал три школы и университет. Его сын, Генри Уэр Элиот, разделял убеждения отца. Потерпев неудачу на поприще изобразительного искусства, он стал неплохим бизнесменом и долгое время занимал пост Президента Гидравлической Кампании. Мать поэта Шарлотта Чемп Стернз, также увлекалась общественной деятельностью и, кроме того, была незаурядной поэтессой. Ее мировосприятие несколько расходилось с доктринами унитариев и представляло собой своеобразный синтез христианской религии и научных концепций конца XIX в. Вероятно, под влиянием авторитета матери, ее непоколебимой веры в воображение и интуицию будущий автор «Бесплодной Земли» еще подростком ощутил очевидную для него впоследствии ущербность протестантизма с его разрушающим воображение и целостное видение мира плоским рационализмом. Внутренняя обстановка и атмосфера местной католической церкви, куда юного Томаса брала с собой няня, ревностная католичка, всегда пробуждала в нем своим благородным величием чувство соприкосновения с иной реальностью, открывавшей глубины вселенской души. Идея личной ответственности человека, признание нравственных обязательств перед обществом, внутренняя необходимость выступить в роли просветителя - все эти характерные для Элиота нормы поведения были связаны с тем воспитанием, которое он получил в семье.
Окончив частную школу, юноша отправился изучать философию и литературу в Гарвардский университет (1906-1909), где изучал санскрит, пали. Затем он путешествует по Европе, совершенствуя свое образование в Сорбонне и в Меритон-Колледже (Оксфордский университет), где в 1914- 1915 гг. работает над завершением докторской диссертации об английском философе Ф. Г. Брэдли (1846-1924).
В 1915 г. Элиот навсегда переехал в Англию. Там, после неудачных попыток начать карьеру школьного учителя, он поступил в «Ллойдз банк», где служил до 1925 г. (в международном отделе). Приняв английское подданство в 1927 г., он сменил конфессию на традиционный (хотя и не без некоторого фрондерства) англо-католицизм.
В сентябре 1914 г. Элиот познакомился в Лондоне с поэтом Эзрой Паундом, который рекомендовал его стихи к печати. Литературная слава Элиота началась после Первой мировой войны в рамках так называемого «потерянного поколения», английского по преимуществу. Элиот писал о потерянности всего человечества, всей западной цивилизации, но воспринималось это поначалу именно как трагедия потерянного поколения. Именно в эти годы Элиот написал большую часть поэтических произведений, принесших ему мировую известность, а также многие критические, публицистические и философские сочинения.
Служа в «Ллойдз банке», Элиот занимался литературой и литературным строительством - литературтрегерством. Он издавал крошечным тиражом два литературных журнала: с 1917 по 1920 г. - небольшой поэтический журнал «Эгоист» (Egoist), где была напечатана его первая книга стихов, а затем в течение семнадцати лет - ежеквартальный журнал «Критери-он» («Criterion»), где в 1922 г. была напечатана его поэма «Бесплодная земля» («The Waste Land»). В стихах 1917-1919 гг., написанных в форме четверостиший, сатирический эффект достигается за счет нарочито педантичного нагромождения деталей и резких переходов от возвышенного к будничному.
Р. Хоггарт как основатель Бирмингемского центра «Культурных исследований»
Герберт Ричард Хоггарт (р. 1918) - филолог, социолог, культуролог, писатель, общественный деятель - известен как один из основателей Бирмингемского центра «Культурных исследований» и первый его директор. Сирота из рабочих кварталов города Лидса, благодаря своим способностям он, получив среднее образование, поступил в университет Лидса. Во время Второй мировой войны Хоггарт служил в Королевской артиллерии, демобилизовавшись после окончания войны в звании капитана. С 1946 г. он преподавал английский язык в небольших провинциальных университетах Англии. С 1962 по 1973 г. Хоггарт - профессор английского языка в Бирмингемском университете. В 1964 г. он основал здесь «Центр современных культурных исследований», занимая пост его директора до 1973 г. В 1971-1975 гг. Хоггарт занимал пост заместителя Генерального Председателя ЮНЕСКО, в 1976-1984 гг. преподавал в Университете Лондона, затем ушел из официальной научной жизни, продолжая, тем не менее, выступать как автор книг и по сей день. Перу Хоггарта принадлежит 27 книг. Среди них: «Высшее образование и культурные изменения: взгляд преподавателя» («Higher Education and Cultural Change: A Teacher s View», 1966); «Современные культурные исследования: подход к изучению литературы и общества» («Contemporary Cultural Studies: An Approach to the Study of Literature and Society», 1969), «Говоря между собой: о литературе» (Speaking Each Other: on Literature» 1970), «Идея и ее служители: ЮНЕСКО изнутри» («An Idea and Its Servants: UNESCO from Within»; «Английский характер» («An English Temper, 1982) - о роли образования, культуры и средств массовой коммуникации в обществе; «Будущее вещания» («The Future of Broadcasting», 1982), «Британский Совет и искусство» («British Council and the Arts», 1986), «Идея Европы» («An Idea of Europe», 1987), «Как мы сейчас живем: дилеммы в современной культуре» («The Way We Live Now: Dilemmas in Contemporary Culture (Chatto and Win-dus, 1995), «Политика в современном английском обществе» («Politics in Contemporary English Society», 1997), Первые и последние вещи: Пользы старости» («First and Last Things: The Uses of Old Age», 1999), «Между двумя мирами: эссе, 1978-1999» («Between Two Worlds: Essays, 1978-1999», 2001), «Между двумя мирами: политика, антиполитика и неполитическое» («Between Two Worlds: Politics, Anti-Politics, and the Unpolitical», 2002), «Повседневный язык и повседневная жизнь» («Everyday Language and Everyday Life», 2003), «Масс Медиа и массовое общество: миф и реальность» («ass Media in a Mass Society: Myth and Reality», 2004).
На протяжении долгих лет Хоггарт принимал активнейшее участие в культурной и общественной жизни Британии. Наряду с занятиями преподавательской деятельностью он являлся членом многочисленных организаций, комитетов, в том числе Совета по искусству Великобритании (1976-1981); председателем Консультативного совета по непрерывному образованию и образованию взрослых (1977-1983), руководителем Королевского Шекспировского театра (1962-1988). В 1960 г. он был главным свидетелем защиты на громком процессе в Центральном уголовном суде по поводу претензий ряда общественных организаций к издательству «Penguin Books Ltd», опубликовавшему «скандальный» роман Лоуренса «Любовник леди Чаттерлей». Хоггарт сумел доказать, что этот на протяжении длительного времени запрещенный роман - не только не «аморальное», но напротив, даже «пуританское» произведение.
Философия
Точно так же личные интересы, в свою очередь становясь движущим началом поведения, овеществляются, опредмечиваются, получают
независимость, «отрываются» от своих носителей и превращаются в моменты общественных отношений .
Так как жизнь современного общества становится все более сложной и взаимосвязанной, А. Баам отмечает: каждый из нас вынужден тратить больше времени, выполняя определенные функции в узкоспецилизированных группах, через которые наше благосостояние может быть преумножено или уменьшено и в которых необходимо постоянно решать, сколько усилий и энергии посвятить этому. И от этих решений наша реальная нравственная жизненность может быть усилена или, напротив, ослаблена . Однако, предостерегает американский
Е. Ф. Черемушкина
Британские «Культурные исследования» (Cultural studies) как самостоятельная междисциплинарная область научного исследования появились в конце 1950-х гг. в Бирмингемском центре современных культурных ис-j следований (БЦСКИ) и получили широкое; развитие во всем мире.
Возникновение нового направления в науке было обусловлено целым рядом факторов, оп-
философ, если мы не в состоянии спонтанно осознать и нашу актуальную взаимозависимость, и весь комплекс постоянно меняющихся ответственностей, требуемых для гибкого и эффективного поддержания индивидуально-социального организма, то наши индивидуальные и социальные, равно как и индивидуально-социальные ценности, могут пострадать .
Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что, по А. Бааму, в нравственном формировании личности индивидуальное (моральные качества конкретной личности) неправомерно противопоставлять социальному (моральные стороны отношений между людьми). Они представляют собой две органично связанные друг с другом стороны одного процесса, в котором активно взаимодействуют как объект, так и субъект общественного развития.
ределивших его развитие в данный период времени. Главными из них являются публикации работ основоположников данного направления - Д. Томпсона, Р. Уильямса и Р. Хо-гарта в 1950-х и 1960-х гг. В их работах, издававшихся в журнале «Новое Левое Обозрение» (New Left Review), ярко проявились идеи «Нового левого движения» в Англии, выразителями которых были эти авторы. Следует за-
©Е. Ф. Черемушкина, 2007 ВЕСТНИК Мордовского университета | 2007 | № 2
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Гусейнов А. А. Социальная природа нравственности / А. А. Гусейнов. М., 1974.
2. Киселев В. П. Диалектика внешнего и внутреннего в нравственном развитии личности / В. П. Киселев / / Диалектика и этика. Алма-Ата, 1983. С. 281 - 289.
3. Лапина Т. С. Этика социальной активности личности / Т. С. Лапина. М., 1974.
4. Савкин Н. С. Общественное сознание. Его взаимосвязь с индивидуальным сознанием и относительная самостоятельность // Н. С. Савкин. Социальная философия. Саранск, 1997. С. 79 - 83.
5. Bahm A. «individual» versus «Social» //A. Bahm. Why be moral? New-Mexico. Albuquerque. World books. 1992. P. 8 - 10.
Поступила 01.03.07.
ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ И КУЛЬТУРНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ БРИТАНСКИХ «КУЛЬТУРНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ»
Философия
метить, что первым редактором этого журнала был один из основателей «Культурных исследований» Стюарт Холл, сыгравший важную роль в критическом исследовании культуры рабочего класса. Теоретической базой «Культурных исследований» стал марксизм в его лучших традициях, а стержнем исследования - всесторонний анализ культуры рабочего в противовес исследованиям элитарной культуры. Но, как заявляет аналитик «Культурных исследований» Н. Скулман, «почти всегда за рамками инаугурации политического и интеллектуального движения остается больше, чем просто набор текстов. Можно утверждать, что исследования, которые имели большое влияние в Центре, сами по себе были самостоятельным продуктом данной исторической обстановки, например, те из них, которые были тесно связаны с развитием движения «Новых левых» в Англии 1950-х» .
Новое левое политическое движение было социалистическим по своему характеру, носило открытый антиимпериалистический и антирасистский характер и выступало в поддержку национализации основных отраслей промышленности и отмены привилегий в экономике и образовании. Возникнув как общество интеллектуалов, оно приобрело, по словам Г. Тернера, «по меньшей мере, некоторые признаки рабочего движения и достигло пика в период между 1957 и 1960 годами» . Его появление совпало с движением за ядерное разоружение и привело к обогащению социальной и культурной жизни рабочего класса.
Видный теоретик «Культурных исследований» Р. Уильяме определил содержание «Нового левого движения» как разногласие между «20-ю или 30-ю хорошими социалистическими книгами, связанными публикацией и обсуждением программы» и сравнил его с «целенаправленным движением микробов нового политического течения» .
Однако, как пишет другой исследователь, П. Андерсон, «в лейбористской партии, разделенной разногласиями в вопросах национализации и вооружения, возник неудовлетворительный организационный климат для радикальной социалистической точки зрения. Ситуация изменилась, когда родилась «Кампания за ядерное разоружение» (КЯР) (Company for Nuclear Disarmament (CND)), возглавившая движение протеста, которое омолаживало бри-
танскую политику и «было отмечено многочисленными демонстрациями протеста со стороны представителей рабочей молодежи со средними доходами против целого общества, которое санкционировало водородную бомбу» . Для молодежи, согласно Андерсону, термоядерное оружие означало не только явную угрозу их будущему, но и «символ общей истины настоящего времени: невозможность контроля с их стороны над силами, управляющими их жизнью». Вслед за этим «Новое левое движение» стало убедительным, жизнеспособным.
Активность, произведенная КЯР, была несколько необычна в Великобритании, где, как с сожалением выразился Р. Уильяме, «британские рабочие обычно больше интересовались созданием собственных братских и кооперативных учреждений, чем захватом полной политической власти. Британское движение рабочего класса безнадежно в этом смысле: ведь, делая выбор под давлением, они всегда 1 будут стремиться к сохранению своих собственных учреждений, а не к преобразованию общества в целом» .
В работе «Долгая Революция» Р. Уильяме привел точку зрения, объединяющую «Новое левое движение» и проект «Культурных исследований» в целом: «Капиталистической версией общества может быть только рынок, поскольку его цель - определенная деятельность, приносящая прибыль, а не какая-либо концепция социальной пользы». Но, подчеркивает он, «это ведет к самым худшим проявлениям капитализма: империализму и расизму» .
Оценивая методологию «Культурных исследований», британский теоретик М. Грин отмечает, что «темы для "Культурных исследований" получали свое значение и силу из политической пропасти ";левых"" 1950-х гг. и из су- | шествовавшего десятилетиями мифа о богатстве и обуржуазивании общества» .
По мнению Р. Уильямса, очевидный и часто обсуждаемый кризис послевоенной экономики был заменен реконструкцией капиталистического процветания с весьма свежим видом «глянцевого футуризма против жесткого, рационального, военного взгляда» .
В 1950-х гг. новые формы производства продукции внутреннего потребления, только зарождавшиеся в предвоенные годы, стали более полно развиваться на разрастающемся внутреннем рынке. Например, средства массо-
Серия «Гуманитарные науки»
Философия
j вой информации, в особенности телевидение, определили новое место для женщины как непосредственного потребителя, символа и участника потребления. В то же время конфронтация народных масс и правящего класса была заменена посредническими организациями, необходимыми для более концентрированного производства и для увеличения роли государства как защитника общественного благосостояния. Расширенная государственная система образования затушевывала классовые различия, создавая прозрачную «среднюю аристократию», открытую для проявления любых талантов, со своим новым подходом к интеллекту и способностям. Программа внутренней политики предоставляла полную занятость населения и низкий уровень инфляции. Один из теоретиков «Культурных исследований», М. Грин, отмечает, что во внешней политике культивировались особые отношения Британии с Соединенными Штатами, Европой и новым Содружеством наций в союзе против, "бога, который потерпел неудачу"" - СССР». Он выделил четыре основные темы, определившие дальнейшее развитие «Культурных исследований».
Первая - демонстрация сложных культурных различий в современном обществе: зарождающийся все более активный рабочий класс у Д. Томпсона, эластичная современная культура рабочего класса Р. Хогарта, растущий коллективизм в рабочем движении Р. Уильямса. Акцент на рабочее движение делался и в исследованиях взаимодействия классов и их культур в области образования в работах «Преимущества грамотности» Р. Хогарта (Hoggart, R. The Uses of Literacy), «Долгая революция» P. Уильямса, (Williams, R. The long revolution), «Образование и рабочий класс» Б. Джексон и Д. Марсден, (Jackson, В. and Marsden, D. Education and the Working Class), позднее в работе П. Уиллиса «Обучение труду: как дети рабочих получают рабочие места» (Willis, P. Learning to Labour: How working class kids get working class jobs) где рассматривались символические формы молодежных субкультур, появившихся в результате давления со стороны традиционной «родительской» культуры.
Второе необходимое условие - рассмотрение культуры как «обычной», отражающей повседневную жизнь. Эта культура противопос-
\ тавлялась усилиям послевоенного правитель-
ства, направленным на сохранение культурного наследия, вековых традиций и монархии.
На третьем месте находились бесконечные споры о недемократичности новых форм системы образования и средств массовой информации, а также «стремление расширять активные процессы обучения всего населения, а не представителей отдельных групп», что нашло свое отражение в книге Р Уильямса «Долгая революция».
Четвертой темой стали дебаты вокруг современного состояния Англии и сохранения ее «благопристойности»: с одной стороны, становился актуальным отказ от имперской «анг-лийскости», с другой - была очевидна невозможность строить будущее, подобное американскому (откровенно коммерческому) или шведскому (социально-демократическому). Теоретики «Культурных исследований» в своих работах предприняли попытку создания другого общества, основанного на принципиально новых отношениях, основанных на принципах
общинности.
По мнению М. Грина, то, что определило подобные идеи, не было согласованной программой и еще меньше относилось к культурологии, однако появление таких идей совпало с идеологией «Новых левых». Рамки исследования культуры рабочего класса стали расширяться, охватывая все слои общества вместе с их многочисленными проблемами и разнообразными формами. С началом 1960-х гг. проблемы морального и культурного характера стали перерастать в политические, вылившись в мощные социал-демократические марши протеста студентов, женщин, представителей расовых меньшинств, подтверждавшие тот факт, что многие проблемы современности оказались вне поля зрения правящей политической партии.
Постепенно стали появляться идеи, что необходимые изменения можно найти вне рабочего движения, среди детей представителей среднего класса, получивших образование в колледжах. «Идеологические измерения революции, вероятно, придут из идеологически доминирующего класса», - выразилась Джульетта Митчелл в работе «Состояние Женщины» (Mitchell, J. Woman"s Estate). Она провозгласила, что представители чернокожего населения, студенты и женщины стали важным источником инакомыслия в управлении произ-
Ф11 710 С О ф И
водством и потреблением. Перемены, происшедшие в мире после Второй мировой войны, среди которых особое значение имели крушение сталинизма в СССР и кризис лейбористской партии в Британии, принесли новые возможности новым политическим избирателям с новой политической повесткой дня. Появились устойчивые связи между работами в области культуры и некоторыми новыми формами политики. И то и другое отражало жизнь отдельных классов и слоев общества как в политике, так и в области производства и потребления. В знаменитой книге «Преимущества грамотности» Р. Хогарт писал: «...я взял одну довольно гомогенную группу людей рабочего класса, попробовал воссоздать атмосферу, качество их жизни, описывая их жизненные ситуации и отношения. На этом фоне можно было рассмотреть, как распространяемые в прессе публикации воспринимаются людьми, входят в их жизнь, как они изменяют их отношения и как вызывают сопротивление» .
И в культуре, и в политике общества можно было проследить возникновение классов и фракций, недружелюбных к капитализму. Они были связаны не столько с классами или партиями, сколько с культурами сопротивления. Другими словами, чтобы адекватно оценить политическую ситуацию, и в культуре, и в политике необходимы знания ценностей и мотивов поведения, знания, полученные в повседневной жизни. Как писал М. Грин, «стратегия политики опыта требовала понимания и расшифровки "карт значения" зависимых групп. И в культуре, и в политике проявились напряженные отношения между видами культур и различными пониманиями этих культур, а также того, что они порождают. Эти напряженные отношения протянули связующие линии между "Культурными исследованиями"" или "Новым левым движением", а также феминистским движением. Области культурных знаний или рефлексивных пониманий включают обобщенный опыт общества. Но только в одном направлении такое знание стало теоретическим трудом, произведенным в пределах интеллектуальной области высшего образования и время от времени производящим, в свою очередь, зеркальное отражение своих теорий - в "Культурных исследованиях"» .
В связи с новыми общественно-политическими условиями прежняя общинная жизнь
рабочего класса распалась, что отразилось и в работах представителей «Культурных исследований», последовавших за работой Р. Хогарта «Преимущества грамотности». Т. Адорно и М. Хоркхаймер, оценивая ситуацию по прошествии времени, писали: «Старое понятие культуры как целого образа жизни, становилось все менее жизнеспособным: внимание исследователей переместилось от небольших локальных культурных форм (жизнь паба, групповое пение, танцы, отпуск в лагерях и на морских курортах и т. д.) к культуре, принесенной государством через систему образования, и через так называемую «культурную индустрию», включающую высокоразвитый музыкальный, кино-, и радиовещательный бизнес» .
В 1961 г. многообещающее крупномасштабное политическое «Новое левое движение» распалось, не найдя последовательной политической доктрины. Как выразился П. Андерсон, «отсутствие мощного революционного движения рабочего класса... лишило "левых" любого источника концепций и категорий для анализа собственного общества и, следовательно, для достижения фундаментальных условий для его изменения. Однако прежде чем иссякли его силы, ему удалось повлиять на Британскую правительственную политику в области массовых коммуникаций» .
Журнал «Новое Левое Обозрение» своими публикациями призывал систему массовых коммуникаций не тонуть в традиционном элитарном разделении культуры на высокую и низкую, а обратить внимание на культуру народных масс, подчеркивая, что все формы вы-
ражения имеют право на существование и заслуживают серьезной оценки. Именно в этом журнале появились первые публикации, посвященные популярной культуре, продукция которой рассматривалась как простое бегство от действительности, а также доводы в пользу появления в средствах информации спортивных программ, комедий, джаза, популярной музыки и коллективных игр.
Оценивая деятельность Бирмингемского центра «Культурных исследований, С. Холл отмечал, что их работа не была единой школой. В центре развивались четыре-пять направлений, которые не стремились к объединению, да и сами руководители не хотели создавать такого рода традицию. По его словам, Центр испытал многие организационные труд-
Серия «Гуманитарные науки»
философия
" ности, через которые проходят нетрадиционные образовательные предприятия - трудности, созданные «иерархией знания, различиями в возрасте, опыте и интеллектуальном базисе, глубокими различиями в теоретических ори-ентациях или акцентах» .
Важно отметить, что бирмингемские «Культурные исследования» попытались дать ответ на сложный вопрос: какова роль и функция интеллектуальной составляющей не только в Британском, но, следовательно, в любом обществе. И С. Холл, и Р. Джонсон в разное время отмечали, что одной из глубинных проблем Центра было установление, обозначение и поддержка дисциплинарных границ, возможностей деятельности и условий существования
того, что А. Грамши назвал «интеллектуальной
функцией» общества.
Как отмечает А. Р. Усманова, «Культурные исследования» создавались в атмосфере напряженных дискуссий по поводу самых насущных проблем современности, изменивших стиль жизни и социальные реалии западных обществ: индустриализации, модернизации, урбанизации, усиливающейся дезинтеграции локальных общин, коллапса западных колониальных империй и развитие новых форм империализма и неоколониализма, развития массовых коммуникаций, возрастающей коммодификации культурной жизни, создания глобальной экономики и по-
всеместного распространения массовой культуры, возникновения новых форм экономически и идеологически мотивированной миграции и возрождения национализма, расового и религиозного притеснения. «Культурные исследования» представляют собой своего рода культурную антропологию современных, постиндустриальных обществ. Это теория, понимаемая как практика, которая может и должна активно вторгаться в социальные процессы .
Бирмингемские «Культурные исследования», таким образом, направили усилия на заполнение интеллектуальных и политических пустот в высокостратифицированном обществе, где система высшего образования была построена по традиционным дисциплинарным линиям. С начала 1960-х гг. «Культурные исследования» стали международным движением со своими институтами, профессиональными ассоциациями, конференциями, журналами, а также программами во многих колледжах и университетах. В рамках «Культурных исследований» появились отделения, изучающие средства массовой информации, телевидение, проблемы расовой дискриминации, тендерные противоречия. «Культурные исследования» широко развиваются во Франции, Соединенных Штатах, Канаде, Австралии, и Южной Африке, давая возможность обмена мнениями по всем вопросам современности ученым всего мира.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Усманова А. Р. От локального к глобальному: политика «Культурных исследований» / А. Р. Усманова [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://topos.ehunternational.org/zine/2000/3/burmingham.htm
2. Adorno Т. W. Dialectic of Enlightenment / Т. W. Adorno, M. Horkheimer. London, 1979.
3. Anderson P. The left in the fifties / P. Anderson // New Left Review. 1965. № 29.
4. Green M. The Centre for Contemporary Cultural Studies / M. Green / / Storey J. What is Cultural Studies? Arnold. 1996.
5. Hall S. Cultural studies and the Centre: some problematics and problems / S. Hall // Culture, Media, Language / edited by Stuart Hall . London, 1980.
6. Hoggart R. The uses of literacy / R. Hoggart. London, 1957.
7. Schulman N. Conditions of their Own Making: An Intellectual History of the Centre for the Contemporary Cultural Studies at the University of Birmingham / N. Schulman / / Canadian Journal of Communication. 1993. Vol. 18, № 1.
8. Turner G. British Cultural Studies. An introduction / G. Turner. Sydney, 1998.
9. Williams R. Keywords / R. Williams. London, 1976.
10. Williams R. Politics and Letters / R. Williams // New Left Books. 1979. P. 363 - 364.
11. Williams R. The British left / R. Williams // New Left Review. 1965. № 30.
12. Williams R. The long revolution / R. Williams. London, 1961.
Работа, проведенная в Центре современных культурных исследований в Бирмингеме в 1970-е годы, сделала британскую школу Идущей в этой области. Британские культурные исследования объединяют марксистскую теорию с идеями и методами исследований, заимствованными из различных источников - в том числе литературной критики, лингвистики, антропологии и истории. Эта школа попыталась проследить доминирование элиты над культурой в историческом контексте, подвергнуть критике социальные последствия этого господства и показать, что под гнетом элиты д 0 сих пор находятся определенные меньшинства и субкультуры. Особенно острой критике подвергались поддержка элитой высокой культуры и презрительное отношение к популярным, повседневным формам культуры, практикуемым меньшинствами.
С деятельностью этой школы наиболее тесно связано имя Стюарта Холла 1 . Особенно сильно его влияние проявилось в ряде исследований масс-медиа, которые напрямую бросили вызов понятиям ограниченных эффектов и предложили новаторские альтернативы. По его мнению, масс-медиа лучше понимать как народный форум, на котором различные силы стремятся внушить людям собственные представления о социальной действительности и проводят демаркацию границ между разными социальными мирами. Выражаемая на этом форуме культура - это не простое отражение надстройки, а результат динамичного взаимодействия конфликтующих групп. У элит, однако, есть немало преимуществ в борьбе за формирование своей версии социальной реальности, поэтому противоборствующим группам приходится много работать.
Сторонники культурных исследований утверждают, что нельзя быть хорошим социальным теоретиком, если лично не способствовать проведению реформ. Они активно участвуют в самых разных общественных движениях - феминисток, молодежи, расовых и этнических меньшинств, фракции лейбористской партии Великобритании. Но это иногда мешает объективному анализу движения и его культуры. Как правило, теоретиков культурных исследований это мало волнует, ибо они отрицают объективность и даже ставят под сомнение ее необходимость в социальных исследованиях. Их цель - осуществлять те исследования, которые способствуют целям движения, вместо того чтобы служить традиционным целям науки.
В серии книг «Плохие новости» и «Больше плохих новостей» и др. Группа по изучению медиа при университете Глазго использовала ряд методов для изучения новостей о профсоюзах в Англии. Деятельность этой Группы служит примером глубокого долговременного исследования массовых коммуникаций, в котором широко использовались методы критических исследований. Контент-анализу подвергались в основном новости Би-би-си. Выводы оказались спорными, но убедительными.
Группа привела ряд доказательств в поддержку утверждения, что профсоюзы в новостях систематически освещались предвзято. Например, почти во всех информационных сюжетах о профсоюзах фигурировали забастовки, и в типичном телематериале менеджеры изображались более положительно в отличие от членов профсоюзов. Однако в адрес этого исследования были высказаны два важных замечания: 1) для контент-анализа использовались только те сообщения, которые не соответствовали их критериям; 2) не было попыток узнать, интерпретируют ли зрители эти сообщения так же, как Группа. Другими словами, Группа даже не посчитала нужным определить степень оппозиционного декодирования.
Е. Ф. Черемушкина
«Культурные исследования» (Cultural Studies, или сокращенно CS) – одно из основных направлений в современных исследованиях культуры как в англоязычном мире, так и за его пределами. Как утверждает белорусская исследовательница А. Усманова, сегодня они «превратились в огромную культурно–исследовательскую индустрию по воспроизводству живой … силы, охватившей своим влиянием практически все англо–саксонские университеты (от Южной Африки до Канады), а также весь остальной мир (каким–то непостижимым образом идеями CS смогли проникнуться и венесуэльцы, и японцы, и даже, например, свазилендцы...), и созданию прибавочной стоимости в виде монолитно однообразных томов по мультикультурализму, субкультурам, гендерной и этнической идентичности, глобализации, консьюмеризму, культурной политике и т. п.» .
Важный центр CS – университет Бирмингема. Одним из основателей Бирмингемского центра «Культурных исследований», его директором был Ричард Хогарт. Как теоретик CS он получил известность в связи с изданием в 1957 г. книги «Выгоды образованности» (The Uses of Literacy) – результата детального изучения культуры рабочего класса, обычных людей, живущих своей жизнью и создающих свою собственную историю.
Приводя множество примеров общинного и индивидуального развлечения, Хогарт демонстрирует интерес рабочего класса к популярной культуре, которая вскоре станет одной из важнейших тем в проекте CS. Об этом пишет современная британская исследовательница М. Шиак: «…Именно вопросы повседневной жизни семьи, политического противостояния в среде рабочего класса и специфического классового времяпровождения, впервые ставшие предметом исследования у Хогарта, вскоре станут доминирующими в исследованиях культуры народа» . Исследуя культуру английского рабочего класса с 1930–х до 1950–х гг., Хогарт делает литературно–критический разбор публикаций популярной прессы, анализирует дебаты о культурной ценности средств массовой коммуникации и новых форм популярной культуры, опираясь на собственный опыт (он сирота из рабочих кварталов английского города Лидс).
Для Хогарта культура рабочего класса 1930–х гг. – «богатая полная жизнь», отмеченная глубоким чувством общинности. Это культура, созданная людьми и для людей. Ученый полагал, что необходимо сохранение и дальнейшее развитие старой высокой культуры и культуры его юности, поскольку и та и другая далеки от современной коммерческой популярной культуры и потому находятся под угрозой исчезновения. Хогарт разделял мнение своих соратников, что вместе с исчезновением этой культуры существовала и угроза исчезновения традиционного образа жизни британского рабочего класса.
В первой части, основанной на воспоминаниях собственного взросления, Хогарт дает детальный отчет о культуре рабочего класса 1930–х гг., основанный на воспоминаниях детства, описывает жизнь рабочего класса с живыми ностальгическими подробностями и частностями. Опираясь на социологические и литературные исследования, Хогарт соединяет детальное описание поведения, жилья и одежды с оценкой моральных и социальных ценностей, которые они воплощают.
Как отмечает британский исследователь К. Баркер, «для тех, кто был воспитан на коммерческой культуре и поп–музыке, взгляд Хогарта на культуру рабочего класса носит оттенок ностальгии к потерянной подлинной культуре, вышедшей из народа» . Сам Хогарт признавался, что в то время, пока писалась книга, «ностальгия заранее приукрашивала материал», хотя он делал все, что мог, чтобы удалить это влияние.
Вторая часть книги, «Уступая место новому», посвящена традиционной культуре рабочего класса, находящейся под угрозой наступления новых форм массовых развлечений 1950–х гг. Хогарт критикует популярную журналистику, реально оценивая качество «желтых» журналов и романов, построенных на сексе и насилии. Он приходит к заключению, что старая культура народа осаждается новой массовой культурой, которая во многом гораздо опаснее, чем прежняя, зачастую грубая культура.
Нельзя не согласиться с современным британским ученым Д. Стори, в том, что Хогарт нападает не на «моральный спад самого рабочего класса, но на упадок моральной серьезности культуры, предоставляемой рабочему классу» . Хогарт неоднократно подтверждает свою уверенность в способности рабочего класса сопротивляться многочисленным манипуляциям массовой культуры.
Многие исследователи подчеркивают, что этнографические исследования Хогарта, выразившиеся в «непосредственном наблюдении», дали большой объем информации многим исследованиям, произведенным впоследствии Бирмингемским центром. Популярная культура 1950–х гг., описанная Хогартом, не предлагает возможностей «полной богатой жизни» – слишком все пошло и безвкусно. Это атака, перед которой особенно уязвимы молодые. Эти «варвары в стране чудес» требуют все больше, и получают больше, чем могли ожидать их родители, бабушки и дедушки. Но такой бессмысленный гедонизм, имеющий столь тонкую и пресную подпитку, ведет только к пресыщению. Привычка «хорошо проводить время» может настолько укорениться, что человек начинает отвергать почти все другие занятия, но тогда приятное времяпровождение становится в значительной степени рутиной. «Самый сильный аргумент против современных массовых развлечений – не то, что они прививают дурной вкус (а это происходит постоянно и неуклонно), они будоражат человека, затем обедняют его, и, наконец, убивают…. Они убивают его в зачатке, но так незаметно и убедительно для своей аудитории, что та становится практически неспособной посмотреть и сказать: «А ведь фактически этот пирог сделан из опилок» .
В движении по этому пути, согласно Хогарту, можно наблюдать и признаки сопротивления. Например, хотя массовая культура может производить популярные песни низкого качества, люди не должны петь или слушать эти песни, многие так и поступают, те же, кто слушает, часто делают песни лучше, чем они есть на самом деле, интерпретируя их по–своему. Так что, даже в этих условиях, воздействие на них оказывается меньше, чем предполагает рейтинг. Это вновь напоминает нам о том, что предмет критики Хогарта – главным образом производители популярной культуры, но не ее потребители.
Хогарт предсказывает возникновение общества, в котором большая часть населения приведена в состояние покорно воспринимающей пассивной массы. Глаза людей приклеены к телевизорам, фотографиям красоток и киноэкранам. Но исследователь не отчаивается от нашествия массовой культуры. Он знает, например, что рабочий класс живет не столь бедно как показывает простое исследование. Старая общинная и самодеятельная популярная культура все еще остается в манере речи, стилях пения, в существовании рабочих клубов, духовых оркестров, в старомодных журналах, групповых играх, таких как дартс или домино. Кроме того, он доверяет их значительным моральным ресурсам, которые помогают им приспосабливать к своим собственным целям продукцию и методы культурной промышленности. Таким образом, рабочий класс и его культура поддаются влиянию в гораздо меньшей степени, чем это могло быть. Главный вопрос состоит в том, как долго сохранится этот запас морального капитала и будет ли он воспроизводиться. При всем своем оптимизме Хогарт предупреждает, что эта форма демократического потакания своим слабостям может обостриться перед лицом все более и более опасного давления массовой культуры.
Многие исследователей единодушны в том, что книга Хогарта вместе с работой Р. Уильямса «Культура и Общество» (1958) явились основообразующими для CS. Появившиеся несколькими годами позже «Долгая Революция» Уильямса (1961) и «Возникновение английского рабочего класса» Э. П. Томпсона (1968) также оказали существенное влияние на направление CS. Эти тексты объединял интерес к тяжелому положению рабочего класса, к пересмотру традиционных элитарных понятий образования и к определению «обычная культура», которое, по определению Д. Стори, явилось достаточно экспансивным, чтобы включить популярную или массовую культуру. Данные работы обозначили целый этап в становлении «Культурных исследований».
Литература
1. Усманова, А. От локального к глобальному: политика «культурных исследований» / А. Усманова. Цит. по: http://topos.ehu–ternational.org/zine/2000/3/burmingham.htm
2. Shiach, М. Feminism and Popular Culture / M. Shiach // Feminism and Popular Culture (a reader). L., 1998. P. 335.
3. Hoggart, R. The Uses of Literacy / R. Hoggart. Harmondsworth, 1990. P. 25.
4. Barker, C. Cultural Studies. Theory and Practice. / C. Barker. L., 2000. P. 38.
5. Storey, J. An Introductory Guide to Cultural theory and Popular Culture / J. Storey. Athens, 1993. P. 45.
6. Hoggart, R. The Uses of Literacy / R. Hoggart. Harmondsworth, 1990. Р. 196.